Рубрика: Статьи

Всех вас, дорогие отцы, братья, благочестивые паломники и прихожане святые обители сия, сердечно поздравляю с праздником Сретения Господня, одним из престольных праздников нашей обители и одним из великих праздников Православной Церкви!

Само название «Сретение», как и другие названия церковных праздников – «Преображение», например, или «Успение», своим звучанием уже словно благовествуют нам о жизни иной. В них сквозит свет жизни вечной, которая приоткрывается нам в богослужениях праздников, в Таинствах церковных, в чтении Слова Божия, в молитвенном переживании того, что воспоминает сегодня Церковь.

И вот первый смысл названия праздника – Сретение, то есть встреча – относится к тому событию из Евангельской истории, о котором читалось на сегодняшней Литургии: как Младенца Христа на сороковой день после рождения принесли в Иерусалимский храм, чтобы совершить положенные по Закону Моисееву обряды. И вместе с тем, в храме происходит довольно знаменательная встреча. Старец Симеон, которому, как говорит Евангелист Лука, «было обещано Господом, что он не увидит смерти, пока не узрит Христа Господня» (Лк. 2:26), встречает младенца, берет его на руки и произносит удивительные слова. Есть одна древняя легенда о том, что старец Симеон был священником этого храма и он всегда произносил слова благословения, обращаясь ко Господу и благословляя приходящих младенцев. Но даже если он был обычным старцем, который ожидал с верой, надеждой и любовью пришествия Христа Господня, тем не менее удивительны слова, с которыми он обращается к Этому Младенцу, лежащему на его руках, как к Господу и Владыке. Вместо обычных слов благословения он произносит: «Нынe отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, Свет во откровение языков, и славу людей Твоих Израиля» (Лк. 2:29-32). Но Евангельский рассказ таит в себе гораздо более глубокий смысл, потому что все, о чем повествуется нам в Евангелии, имеет непосредственное отношение и к нам с вами. И поэтому это событие принадлежит не одному только старцу Симеону.

И вот мы переходим к главному смыслу слова «Сретение» – речь идет о встрече человека с Богом во Христе. Это не просто встреча пожилого человека и Младенца. Это даже не просто встреча Ветхого и Нового Завета – а это начало нашего спасения. И Рождество Спасителя, и принесение Его во храм на сороковой день, и Крещение на Иордане, и проповедь, и чудеса, Преображение на горе Фаворской, страдания и смерть на Кресте, и Воскресение, и Вознесение во славе – все совершается ради нашего с вами спасения, ради того, чтобы в жизни каждого из нас произошла это самая важная, самая главная встреча – с Богом.

Бог ищет этой встречи. Вся история Ветхого Завета, вся история дохристианского мира рассказывает об этом. А в первых строчках книги Бытия, уже тогда, когда первые люди согрешили, мы читаем о том, как Господь ищет согрешившего Адама, призывая его к покаянию: «Адам, где ты?» – «Адаме, где еси?» (Быт. 3:9). И можно сказать, что вся история до Христа и история Его воплощения, пришествия в этот мир, объемлется этими словами: «Адам, где ты?» – это поиск заблудшего человека, но не одного только, а всего человечества, поиск каждого из нас. Господь ищет, Господь жаждет этой встречи и дает нам возможность почувствовать Его, найти Его, обрести, чтобы это Сретение состоялось в нашей с вами жизни. И когда это происходит – то это не просто самое важное событие в нашей жизни. Это событие, которое не будет иметь окончания.

Будем всегда не просто помнить об этом, а жить в радости этой встречи, этого Сретения, которое происходит в нашей жизни, как самого важного события для нас. Это происходит по-разному с каждым человеком: когда он обретает путь к Богу, когда он обретает веру, когда он обращается от греха к праведности, когда для него становится несомненно, что все, что повествует Евангелие – истина; и оно относится к нам. В этом – наше спасение, в этом – наш свет, в этом – наш путь, и в этом – наша с вами великая радость и источник и сил, и вдохновения, и утешения в этой жизни. С этой радостью, с этой Встречей, которая не прекращается, мы можем преодолеть все зло, весь грех, все искушения, весь страх и пройти свободно и спокойно, в полном доверии Христу, путём нашего временного жития в жизнь вечную. Аминь. С праздником Вас!

15 февраля 2024 года,
Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь

Ваше Высокопреосвященство, дорогой Владыка Евсевий, дорогие отцы, матушка настоятельница Татьяна с сестрами святой обители сея, благочестивые паломники, братья и сестры! С чувством великой радости всех вас поздравляю с престольным праздником этой обители – с памятью великих святых древней Церкви, но которые близки сердцу всех православных христиан во все времена. Мы их часто поминаем на богослужении, и среди сонма святых отец они украшены особым эпитетом: Вселенские великие учители и святители – Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст.

Празднование памяти всех трёх святителей в один день было установлено, как уже сегодня было сказано, в XI веке, когда в Константинопольской Церкви возникли некие нестроения из-за преувеличенного почитания некоторой частью христиан одного или каждого по отдельности из этих святителей. Тем самым Церковь показывает нам, что их подвиг, их молитвенное предстательство, их заслуги перед Церковью – равноценны. Они жили в далекую переломную эпоху. Далекую, потому что это был IV век. А IV век – это время, когда в Римской империи изменилось отношение к христианству. Гонения, благодаря императору Константину Равноапостольному, остались в прошлом. И более того, глядя на покровительство императора Церкви, многие люди, которые никогда бы не стали христианами, если бы гонения продолжались, стали приходить в Церковь, записываться в оглашенные и принимать Крещение. И часто происходило так, что они, вчерашние язычники, не меняли языческого образа мысли, языческого образа жизни, и это влияло на многое в тогдашней Церкви: это понижало общий уровень нравственности; благодаря, или во многом из-за этого, возникли нестроения в области вероучения, в частности, арианство. Главная ересь IV века, учившая о сотворённости Сына Божия и Его неравенстве Отцу, казалось преодолённая богословски на I Вселенском Соборе, когда была принята первая часть нашего Символа веры, и о Сыне Божием было сказано, что Он – Бог, «Свет от Света», что Он «рожден, а не сотворен», что Он «единосущен, – одной сущности – с Отцом, Имже вся быша», что Он не творение, Он Сам Творец: «Всё через Него начало быть» (Ин. 1:3) – как об этом сказано в Евангелии от Иоанна. Однако же, как показала дальнейшая история, арианство никуда не исчезло, оно на время затаилось, а со временем путём интриг, путём покровительства сильных мира сего и путем доносов стало завоевывать кафедры Восточной Церкви. И большинство восточных епископов уже при жизни Василия Великого и Григория Богослова (а это вторая половина IV века) были арианами. И вот в такой непростой обстановке этим святителям выпала от Господа такая нелёгкая судьба – ограждать, сохранять и защищать Православие. И они полностью отдались этому делу.

О Василии Великом известно, что он в 370 году стал епископом, а 1 января 379 года на 49 году жизни уже скончался. Его деятельность была подвижнической. Он находился в переписке со многими и многими защитниками веры, епископами Востока и Запада, стремясь сохранить Православие, стремясь оградить свою кафедру, где он был митрополитом –Кесарии Каппадокийской – и другие от того, чтобы ариане или покровительствующий им тогда император, не возвели на них своих ставленников. Благодаря его призыву, его друг и соученик по Афинской духовной академии, Григорий, стал епископом его митрополии, чтобы быть ему помощником. И по его благословению или с ведома, по крайней мере, святителя Василия Великого, гонимое меньшинство православных в Константинополе (где к 380-му году не было ни одного православного храма, а все были арианскими), приглашает святителя Григория Богослова возглавить их маленькую общину в домовом храме Воскресения Христова (храм Анастасии).

Василий Великий немного не дожил до торжества своей веры и своих богословских идей на II Вселенском соборе, который восстановил Православие в Восточной Римской империи, то есть в Византии в 381 году. Первым председателем этого Собора, открывшегося в Константинополе, и который принял уже полный Никео-Цареградский известный нам Символ веры, был его друг, епископ Григорий, уже архиепископ Константинопольский, как мы его и поминаем в наших молитвах.

Иоанн Златоуст был их младшим современником. При жизни святителя, Василий и Григорий, скорее всего, не пересекались с юным тогда Иоанном (по крайней мере, нам об этом ничего не известно). В описываемое время он был еще диаконом, а потом пресвитером в Антиохийской Церкви. Но уже тогда он прославился как, во-первых, герой бедняков, потому что будучи диаконом он занимался распределением материальных ресурсов и социальным служением Церкви – чем и занимались диакона в древней Церкви, когда она поддерживала всех бедняков и вдовиц. И уже тогда антиохийцы горячо любили диакона Иоанна. А когда он стал пресвитером, он произнес большую часть своих бесед и проповедей, которые сейчас издаются и на русском языке, и которые являются золотым фондом святоотеческой письменности и проповедничества. Большая часть его слов были произнесены именно в антиохийский период, когда он был пресвитером. Но в самом конце IV века его вызывают в столицу и делают, фактически против его воли, архиепископом Константинопольским, то есть, патриархом, по сути говоря. Но он не изменил своей подвижнической жизни. Он был очень строгим молитвенником и аскетом и также вел широкую благотворительную деятельность, благодаря которой народ его горячо полюбил. Но благодаря своим строгим и обличительным проповедям он нажил себе много врагов в столице и из императорского дома. В конце концов он был осужден на неправедном церковном соборе, лишен сана и отправлен в ссылку в 403 году. Однако ненадолго, потому что императрица Евдоксия убоялась гнева Божия и Иоанн был вызван обратно. Но тон его проповеди не изменился. Не изменился и его образ жизни. Он также был обожаем своей паствой, и он также в своем обличительном слове, в духе древних пророков не щадил никого из власть имущих. И, в конце концов, он снова отправился в ссылку, где и скончался в 407 году.

В отношении каждого из них можно еще много говорить. Василий называется «Великим», и так он стал называться если не в конце своей жизни, но уж точно сразу после своей смерти. Потому что он остался в памяти и всех, кто его знал, и всех христиан последующих поколений как великий и мудрый пастырь, богослов и устроитель монашеской жизни, потому что тот мудрый и взвешенный монашеский устав, который он написал, лег в основу всех последующих монашеских уставов Восточной Церкви. Остался в памяти и как великий литургист –  Литургия, носящая его имя, и до сих пор совершается в Православной Церкви. А о Григории Богослове говорит само его имя. Не многих святых Церковь удостоила этим прекрасным званием. Мы знаем апостола любви Иоанна Богослова и святого XI века Симеона Нового Богослова. И вот святитель Григорий стоит в этой череде. Как богослов он обладал самой, может быть, тонкой богословской интуицией из всех поминаемых сегодня отцов. Его писания, его проповеди, которые по красноречию приближаются к Златоустовым, являются блестящим и филигранным провозглашением православной веры, гимнами Святой Троицы. И его именно богословское наследие осталось непревзойденным и было образцовым для святых отцов и христиан всех последующих поколений. А Иоанн, о нем уже было тоже сказано многое, вошел в историю Церкви и как добрый пастырь, и как человек, который своим словом жёг сердца людей. И его слово, как слово древних пророков, могло изменять умы и сердца людей – богатые растворяли житницы в годы голода и бесплатно отдавали хлеб бедным, грешники каялись, народ приходил к покаянию, изменял свою жизнь. Его проповеди, простые и ясные – они не носят высокий богословский характер, но это пламенное и убежденное, и красноречивое свидетельство о том, как прекрасна жизнь, согласная с Евангелием. И Златоуст своим примером подавал и своей пастве константинопольской, и христианам всех последующих поколений, как следует жить, согласно Слову Христову, относясь к Евангелию всерьез, а не формально. И, пожалуй, это главный урок всех трех святых отцов и учителей Церкви, которых мы сегодня с вами вспоминаем.

Дай Господи нам хотя бы каплю их любви к Богу и к Церкви и верности Слову Христову. Будем мы, особенно пастыри и особенно будущие пастыри, брать с них пример, вдохновляясь, назидаясь, укрепляясь в нашем церковном пути. Но и для всех христиан, для всех православных они на все века остаются пастырями, наставниками, молитвенниками. Аминь.

Я благодарю и Владыку Евсевия, и матушку настоятельницу за богослужение этого праздника, а также за то, что их заботой, а большей частью заботой руководства и сотрудников Псковского государственного музея-заповедника сегодня, к дню престольного праздника, вернулась на свое место чтимая икона Спас Елеазаровский. Это большая радость, и потому всех причастных к этому от души благодарю и молюсь о здравии. Спаси вас Господь!

12 февраля 2024 года,
Спасо-Елеазаровский монастырь

Всех вас, дорогие отцы и братья и сестры, поздравляю с праздником Воскресения Христова! И для меня большой радостью было разделить с вами это празднование и совершить – как совершает сегодня вся Церковь по заповеди Христа Спасителя: «се творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19) – вечерю Господню, Святую Евхаристию.

И сегодня же Церковь совершает память одного из святых древности, о котором мне хотелось бы вам рассказать, чтобы тот, кто не слышал – узнал, а кто знал – тот вспомнил об этом святом. Он принадлежит к числу первых или ранних святых отцов – это священномученик Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский. Он, как и Климент Римский, как и священномученик Поликарп, епископ Смирнский, относится к первому поколению христиан – к тем, которые слышали проповедь святых апостолов. И поэтому эти святые отцы, и в частности Игнатий Богоносец, называются мужами апостольскими или отцами апостольского века. Более того, до нашего времени сохранились писания, послания этих мужей апостольских, в которых остались драгоценные свидетельства о жизни и о вере первых христиан. Почему они драгоценны? Потому что, когда мы читаем послания апостола Павла, а потом раскрываем послания или писания более поздних святых отцов, нам кажется, что связь очень условная, и писатели поздней эпохи (кому-то может так показаться) оторваны от апостольского века. Но если мы рассматриваем историю Церкви и историю святоотеческой письменности в контексте непрерывного потока – Предания, то мы увидим, что никакого разрыва не было, что постепенно с каждым новым поколением те же смыслы, которые содержались в ранней Церкви – они играли новыми красками, раскрывались и уточнялись какие-то новые моменты, открывались новые аспекты богословия. И вот первым таким связующим и важным звеном между апостолами и всеми последующими святыми отцами были отцы апостольского века, и среди них – Игнатий Богоносец. И Климент Римский, и Игнатий Богоносец, и Поликарп Смирнский оставили послания, как я уже сказал, и больше всего – именно семь посланий – сохранилось от Игнатия Богоносца. Если Климента Римского церковное предание древности однозначно считает учеником апостола Петра и апостола Павла, то в отношении Поликарпа и в отношении Игнатия Богоносца то же древнее церковное предание говорит, что это были ученики апостола любви Иоанна Богослова. И поэтому, вчитываясь в их писания, мы можем как бы услышать голос самих апостолов, потому что проповедь этих свидетелей Христова Воскресения звучит в уме и в сердце Игнатия Богоносца или Климента, или Поликарпа Смирнского. И в общем-то мы можем утверждать что их писания – это учение, это устная проповедь апостолов, то, что не вошло и в апостольские послания. По своему языку, по своему стилю эти писания примыкают к новозаветным посланиям, но в то же время с какой-то, может быть, более полной стороны проливают свет на жизнь и на веру древней Церкви. И в частности, возвращаясь к Игнатию Богоносцу, о котором известно, что он был вторым епископом Антиохии, был осужден на смерть в эпоху гонений и в сопровождении десяти римских воинов должен был отправиться из Антиохии (а это Сирия) в Рим, чтобы там на арене цирка быть растерзанным дикими зверями. И во время этого шествия он посещал города Малой Азии (территорию нынешней Турции), в которой было много христианских общин, встречавших этого епископа, знаменитого ученика Иоанна Богослова. Верующие выходили к нему навстречу, чтобы послужить ему. И он писал послания этим христианам, города которых посещал или тем, которые присылали своих представителей. Сохранилось семь посланий Игнатия Богоносца: к Смирнянам, к Филадельфийцам, к Магнезийцам, к Траллийцам, к Ефесянам, к Поликарпу Смирнскому (его современнику и товарищу), и к Римлянам. В этих писаниях мы читаем о вере и о жизни древней Церкви и с удивлением обнаруживаем, что это та же самая вера и та же самая Церковь, буквально, к которой мы с вами принадлежим. То, что он пишет о самой Церкви, о Таинствах и больше всего о Евхаристии, о служителях церковных – епископе, пресвитерах и диаконах – это православное учение о Церкви, как оно существует на протяжении двух тысяч лет. Но он раскрывает не только тему устройства Церкви, он говорит и о богословских вещах, о богословии, и мы тоже увидим, что это та же самая вера, которая содержалась и раскрывалась Церковью в последующие века.

Поэтому, почитая память этих ранних отцов, я хотел бы вас всех призвать к тому, чтобы мы читали дома не только Новозаветные писания, не только жития святых, а может быть обращали внимание и на древние писания святоотеческие. И сегодня актуально обратить внимание на писания мужей апостольских и в частности на писания Игнатия Богоносца. Я прочитаю только несколько отрывков из его писаний для того, чтобы почувствовать дух его веры, его горячей любви к Богу и к Церкви, его пастырской заботы о многих христианах и постараться не только почувствовать, а впитать, может быть, в себя хотя бы искру этого огня, хотя бы частицу этой любви к Богу и к Церкви.

Вот, например, в одном из посланий, а именно в послании к Ефесянам, он пишет о Христе. Тот, кто знает постановления Вселенских соборов, и то, как учит о Божестве и человечестве во Христе IV Вселенский собор, увидит, что уже здесь, в самом начале II века (а Игнатий пострадал в 107 году) содержится та же самая вера об истинном Божестве и истинном полном человечестве в Господе Иисусе Христе. А пишет он так: «есть только один врач, телесный и духовный, рожденный и нерожденный, Бог во плоти, в смерти истинная жизнь, от Марии и от Бога, сперва подверженный, а потом не подверженный страданию, Господь наш Иисус Христос» (к Ефесянам, 7). И более того, он неоднократно обращается к этой важной богословской теме (в богословии это называется Христологией – учением о Христе), доказывая, что Бог воистину явился в этом мире, Он воистину родился, воистину пострадал и умер, и воистину воскрес. Нам может показаться неожиданным и непонятным такой акцент. Для нас это привычное дело – об этом говорит наша вера, но в I веке эту «благую весть» еще следовало утвердить, оградить, защитить от каких-то иных толкований. Потому что была одна древняя ересь, которая говорила о том, что всё это было не по-настоящему, и аллегорически нужно понимать явление Бога в мире, Его Воскресение – всё это какое-то иносказание. Но уже в соборных посланиях Иоанна Богослова мы видим, например, тот же самый акцент на истинности пришествия Сына Божия в этот мир, на подлинности Его воплощения, Его Воскресения. И тот же самый мотив звучит и в учении Игнатия Богоносца, когда он говорит: «Потому не слушайте, когда кто будет говорить вам не об Иисусе Христе, Который произошел из рода Давидова от Марии, истинно родился, ел и пил, истинно был осужден при Понтии Пилате, истинно был распят и умер, в виду небесных, земных и преисподних, – Который подобным образом воскресит и нас, верующих в Иисуса Христа, ибо без Него мы не имеем истинной жизни» (к Траллийцам, 9). Истина Боговоплощения имеет прямое отношение к истинности нашего спасения. Если Бог явился в этом мире истинно, непреложно, непризрачно, то и наше спасение, таким образом, истинное, непреложное и непризрачное. Мы воистину соединяемся с Богом, непреложным и даже видимым образом – в Церкви, в собрании, в Евхаристии. Он очень много говорит о том, что нужно чаще собираться для Евхаристии – славословия Бога, когда тем самым мы становимся Его Церковью, Его храмом, Его народом. Это отдельная тема в его писаниях. Так говорит он, например, о превосходстве Нового Завета над Ветхим. Потому что находились такие люди, которые говорили, что Ветхий Завет – это и есть самое важное Писание (их именовали иудействующими в I веке). Игнатий же говорит: «Но для меня древнее – Иисус Христос, непреложное древнее – крест Его, Его смерть и воскресение, и вера Его: вот чем желаю оправдаться при вашей молитве» (к Филадельфийцам, 8). «Един Иисус Христос, и лучше Его нет ничего» – в другом месте он пишет (к Магнезийцам, 7). Для него Христос – вся его жизнь, и та кончина, которая ожидает, куда он направляется в сопровождении воинов, для него превращается в торжественную, по сути, литургическую процессию, потому что он чувствует себя замечательно свободно. Он не пленник, которого ведут на смерть, а он – наследник Царства, который в сопровождении своих воинов идет туда, где и примет это Царство. И он пишет римским христианам, чтобы они ничего не предпринимали, никак не старались его спасти, а были, вероятно, возможности так или иначе это сделать. Он убеждает их, что он добровольно отдает себя в жертву, что он ищет соединения с Богом, и он не умирает, а переходит в жизнь вечную. И это было настолько важным для самосознания древней Церкви, что дни, когда страдали те или иные мученики в той или иной христианской общине, становились первыми церковными праздниками. И вот священномученик Игнатий, направляясь в Рим, между прочим, пишет следующее: «Ничто видимое невечно. Бог наш Иисус Христос является в большей славе, когда Он во Отце. – и  далее, – Христианство – не в молчаливом убеждении, но в величии дела, особенно когда ненавидит его мир» (к Римлянам, 3). В его писаниях мы найдем и множество других замечательных назиданий, которые раскрывают нам красоту веры, которые утверждают нас в истинной Церкви, призывают нас жить согласно Христовым заповедям, жить так, чтобы наша жизнь с Ним имела вечное измерение, имела продолжение в Вечности.

Будем назидаться этими и другими писаниями – всей сокровищницей нашей святоотеческой письменности. Но все нам не объять. Тот или иной святой может быть нам более близок, и в сердце одного человека отзываются писания ранних отцов, а писания или высказывания поздних, как, например, Силуана Афонского или Игнатия Брянчанинова, больше отзываются в сердце другого человека. Но нам важно понять, что во всех этих свидетельствах существует замечательное созвучие, симфония, которая из разных голосов составляет единый торжествующий хор, воспевающий Бога и повествующий о нашем с вами спасении, и о пути, которым мы достигаем этого спасения, этой жизни вечной. Поэтому постараемся чаще припадать к этому источнику, вникать в святоотеческую письменность, потому что она помогает нам и в уяснении Священного Писания, и дает ответы на жизненно важные вопросы, и учит нас, в конце концов, как замечает опять же Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, не только называться, но и быть христианами. Аминь.

11 февраля 2024 года,
храм Воскресения Христова (со Стадища) города Пскова

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! В сегодняшнем Евангелии (Мк. 16:9-20) мы слышали, как Господь, воскреснув, явился сперва Марии Магдалине, а потом и другим ученикам, которые не поверили ни свидетельству Жен-мироносиц, ни тем двум ученикам, которые шли на село в Эммаус (подробнее об этом рассказывает евангелист Лука – см. Лк. 24:13-35). Господь как бы упрекает Своих учеников, что видевшим Его Воскресшим не поверили. И такой же упрёк, но мягкий, отеческий, с любовью, слышится и в Евангелии от Иоанна после уверения Фомы, когда Господь говорит: «Ты видел и потому уверовал, блаженны невидевшие, но уверовавшие» (Ин. 20:29).

«Блаженны невидевшие, но уверовавшие» – это сказано обо всей исторической Церкви, и о нас с вами, которые живем не во времена апостолов, но оказались вовлечены в этот единый поток веры и духа, в поток предания, внутри которого не просто распространяется и провозглашается весть о Воскресшем (то есть в Церкви), но где Он Сам, по неложному Своему обетованию – «Аз есть с вами до скончания века» (Мф. 28:20) – остается со всеми верными Ему. И поэтому мы и воспеваем: «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу». Мы ведь не апостолы, чтобы видеть Христа Воскрешим, но мы видели Его в каком-то не менее истинном, не менее высоком смысле. В каком же? Это тайна человеческого духа. Подчас в словах её невозможно выразить, но можно сказать, вслед за богословом III века Тертуллианом, что каждая душа – по природе христианка.

Очень часто, и вся история Церкви, история святости и наша с вами жизнь, как людей церковных, свидетельствует о том, что Евангельское слово отзывается в сердцах многих и многих людей, находя ответ, созвучие. И душа может радостно встрепенуться в ответ на весть о Христе, о Воскресении и почувствовать, и понять, и каким-то непостижимым образом узнать, что – да, так оно и есть, это правда, – и обрести путь веры. Почему другие не верят – и это для нас тайна, но тайна Промысла Божия. Господь стучится к каждому. Господь хочет спасти каждого. И кто знает, в какой момент жизни и как произойдет эта встреча со Христом Воскресшим у каждого человека? Кто-то, возможно, боится поверить, чтобы не разочароваться. Кто-то слишком сильно полагается на рациональный путь познания мира, не отдавая отчет, что даже окружающий нас мир никогда не будет познан ни рациональным, ни эмпирическим путём. А тайна человека – с совестью, со свободой волей, с нравственным законом, наконец, с любовью, которая каким-то образом открывается и присутствует в этом мире – никогда не будет познана логическими доказательствами. Некоторые боятся или не хотят поверить, так как это будет означать изменение жизни, обновление ее, изменение греховных привычек. Потому что следование за Христом означает, прежде всего, взять крест и последовать за Ним. Но следовать – к воскресению.

И, наконец, я возвращаюсь к тому, почему мы утверждаем о себе, что мы видели Христово Воскресение и поверили: «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу». Каждый человек, который относит себя к людям веры, к Церкви, может по-разному ответить на этот вопрос. Но для каждого из нас эта тайна приоткрылась непостижимым, чудным образом, когда мы поняли, что это – истина, когда мы снова и снова ощущаем, или находимся в свете Воскресения. Это бывает по-разному: это может быть – и больше всего, и сильнее всего – в ночь Святой Пасхи; это может быть и во время Причастия на любой Литургии, и во время любого богослужения или во время даже домашней молитвы; или в молитвенном размышлении над Словом Божиим; или в делании добра ближним своему; или в видении добра и света в глазах подвижников веры или, может быть, неведомых для мира, но явных для Бога, угодников Его, ближних наших, которые, возможно, стоят рядом с нами. Но для каждого из нас это является несомненной истиной. Потому что без Христа Воскресшего не было бы Церкви, не было бы нас с вами, как православных христиан, не было бы всей истории святости, и для мира не было бы надежды. А Евангелие возвещает, как раз, что надежда есть. Да, Воскресение Христово противоречит всему, что человек знает об этом мире. Оно невозможно, с точки зрения обычных законов, действующих в этом мире. Но тем более это чу´дно. И тем более это – радостная реальность. Потому что она есть вопреки всему, что человек делал и делает, удаляясь от Бога.

Есть Христос Воскресший, есть любовь Божия, есть наш Создатель, Который привел нас и весь мир когда-то из небытия в бытие, а теперь дарует нам и вечное бытие. И вот, этот Свет, о котором говорит Евангелие – Христос, явившийся в мире – «светит и тьма Его не может объять» (Ин. 1:5). Будем об этом всегда помнить. Будем жить в свете Воскресения, назидаясь, укрепляясь для исполнения Христовых заповедей, для отношения к ближним в духе христианской любви, прощения, сострадания и милосердия, для верности Богу и своему призванию. Памятуя также и о том, что несмотря ни на какие искушения, несмотря ни на какие беды, несмотря ни на какие ужасы, которые продолжают быть в этом мире, в нём возжёгся свет Воскресения, свет Божией любви. И тьма этот Свет никогда уже не сможет объять! И более того, последнее слово будет за Ним, за Христом. Аминь.

10 февраля 2024 года,
храм Нерукотворного Образа Спаса (с Жабьей лавицы) города Пскова

Дорогие отцы, братья и сёстры! Сегодня память одного из выдающихся иерархов Русской Православной Церкви XX столетия – митрополита Арсения (Стадницкого), который оставил яркий след в тех местах, где ему суждено было Господом нести крест архиерейского служения, начиная со Пскова, далее в Новгороде и на закате его жизни в Ташкенте. И сегодня – и здесь, и в Новгороде, и в Ташкенте совершается молитвенное поминовение, проводятся памятные вечера или конференции в память о нем.

О митрополите Арсении (Стадницком) очень много можно говорить. Не случайно, может быть, большинству из нас он известен как один из кандидатов на патриарший престол в 1917 году. Фактически, и до избрания святителя Тихона на патриаршество, и особенно уже после избрания нового патриарха, он был едва ли не главным председателем и руководителем Поместного собора, не только председательствуя на пленарных заседаниях, но и руководя целым рядом профильных секций. Но для нас, мне кажется, он больше дорог как псковский архипастырь, во время служения которого здесь, на Псковской земле, обозначились самые главные стороны его святительского служения, которые потом проявятся и в Новгороде, и позже в других уже обстоятельствах, в силу того что вообще можно было сделать в 30-е годы в Ташкенте. Он прежде всего заботился о сохранении церковной старины, о сохранении древности, он заботился о сохранении и развитии церковного пения и его канонических традиций. Сейчас мы с вами находимся в Школе псаломщиков, которую основал именно владыка Арсений, будучи епископом Псковским и Порховским. Он заботился и о преодолении такой всенародной беды, как пьянство, поощряя и создавая общества трезвости, своим примером убеждая священнослужителей всемирно содействовать этому движению: совершать богослужения, совершать беседы, где борьба с этим недугом может стать для человека настоящим подвигом веры. И именно в Таинствах Церкви человек получает больше, чем он мог бы получить, где бы то ни было в другом месте, борясь с этой своей немощью.

Но везде и всегда, где бы он ни был – во Пскове, в Новгороде или в Ташкенте – для него самым важным было его пастырское служение. Несмотря на целый ряд должностей, которые он занимал – государственных, церковных (он был председателем учебного комитета, был членом государственного совета) – для него всегда главным было пастырство. Хотя он был строгим пастырем, но он был строгим прежде всего к себе и именно в пастырстве видел основное предназначение священнослужителей. И внушал, и убеждал, и говорил им, что пастырство должно быть выше политики, и что амвон – не место для проповеди идей каких-либо политических партий, и что Церковь через своих пастырей должна оказывать духовную поддержку всем людям, вне зависимости от их политических убеждений. И в этом тоже его урок для нашего сегодняшнего дня.

Его имя, как святителя Арсения Новгородского, известно в святцах Русской Зарубежной Церкви. Может быть, если будет воля Божия, наступит момент, когда и мы в этот день будем совершать праздничные богослужения и молебны святителю Арсению. Но какой-то есть Промысл Божий о каждом человеке и в том числе о людях веры, ушедших от нас, таких как владыка Арсений, таких как отец Иоанн (Крестьянкин), память которого мы недавно совершали. И может быть тот факт, что они формально не прославлены в лике святых нашей Церкви (что никак не влияет на их вечную участь, блаженную – как мы верим и в чем мы убеждены),  помогает увидеть в них настоящих, живых людей. Подчас случается так или происходит так, что размышляя о святых, обращаясь в молитвах к святым, мы как бы сами выстраиваем большую дистанцию между ними и нами. Вот святые – они какие-то небожители, это совершенные люди, сверхчеловеки, а мы –такие падшие, грешные и нечего с нас взять. Так вот это – не так, прежде всего. Мы помним, что призвание к святости есть у каждого человека, у всей Церкви в целом, и у каждого человека. «Будьте святы, как свят Я, Господь Бог ваш» – сказано в Писании (Лев. 19:2). И возможно, Промысл Божий в отношении таких людей еще и в том, что они могут быть для нас сейчас намного ближе, чем целый ряд формально почитаемых святых, прославленных Церковью. Потому что живая память о них хранится и в нынешних поколениях: кто-то из нас лично общался с подвижниками нынешнего времени, кто-то является духовным сыном духовных детей этих исповедников веры. И эта память – живая, и она еще более сильная, и может оказывать еще большее влияние, чем просто обращение к святому без какого-то сердечного или искреннего соучастия в этой молитве. И поэтому слова апостола Павла: «поминайте наставников ваших и подражайте их вере» (Евр. 13:7) – они в полном смысле относятся и к тому подвижнику веры, человеку Церкви, память которого мы сегодня совершаем. Будем хранить благодарную память о нем, молиться, веруя, что силою победы Христовой над смертью и он в блаженной вечности является молитвенником и предстателем о нас. Аминь.

10 февраля 2024 года,
храм великомученика Пантелеимона города Пскова